отвыкла я
отвыкла делиться такими штуками, но понимаю, что если не напишу, то не разберусь в себе.
В общем, была я в Японии. И все было круто, и куча иностранцев.
До меня ездила Соня, у нее был там замут с британцем. Ну то есть это норма, если русская красивая девушка, которой на родине в любви не везет, едет заграницу — там она обязательно встретит кого-то, кто её оценит и даст почувствовать себя любимой. Но тут как-то не сложилось: перед этим Соню бросил парень, потому что не хочет серьезных отношений, а с ней по-другому не сможет, а британец с Соней перестал общаться, потому что русская девушка оказалась не стереотипически доступной. Но отношения были красивые и все такое.
Соня со мной этим всем делится по приезду, а я в голове себе думаю: «Ой, ну нет. У меня ж Саша, у нас с ним все серьезно, правда, он звонит мне не особо часто, и не виделись мы два месяца уже, и никаких с его стороны попыток убедить меня, что он любит меня и будет любить до гроба, просто, мол, верь мне и все. Но он же судьба моя судьбинушка, как же можно ему изменить»
Саша — мои единственные в жизни отношения. Да, мне двадцать, и за мной по сути серьезно никто не ухаживал, включая Сашу. Ухаживала я за ним. Ну не прям ухаживала, просто когда мне надоело, что у всех есть парни, я решила, что почему бы не попробовать свой идеальный вариант (таковым он мне казался). Поробовала, это сработало. Саша оказался далеко не идеальным, образ его быстро рассыпался, но тем не менее — Саша меня уже любил, приезжал ко мне изредка, потому что военная должносьт не позволяет делать это чаще, лето там вместе проводили. И уже поздняк было метаться, потому что а) других вариантов не было, а быть одной не хотелось (хотя лучше б хотелось), б) в моем патриархально-идеалистично-православном восприятии должно быть раз и навсегда. То есть если ты поцеловалась с парнем, то это уже все, можно в загс. И я знала, что в Саше масса положительных качеств, что он будет беречь меня и любить, если мы только будем рядом, а не в разных городах, что у нас с ним все в порядке будет — дом, кошка и много детей. Прямо скажем, я себя упорно обманывала. И признаваться, что у Саши характер не сахар, и что любит он только себя, и что он угрюмый, и что жить с ним будет грустно и не менее одиноко, чем сейчас, — я себе не хотела.
Но рядом с этой верой в искренность и неизменность моих чувств к судьбинушке моей присоседился червячок сомнения. Он говорил: «Через месяц за тобой начнет ухаживать иностранец, и ты поддашься». «Нет, — пихала я червячка обратно в землю своего сознания, — я вообще вот красотой-то не вышла, какой мне иностранец, да и зачем, если есть Саша? ну, наверно, есть»
Саша, конечно, не приехал меня проводить. Потому что у него служба и никак нельзя. Саша сказал, чтоб я не присылала ему писем, хотя мне очень хотелось, потому что никак нельзя. Саша не звонил мне две недели в Японии, когда мне было страшно и одиноко. Потом он звонил мне, только когда я сама просила. На мои попытки поделиться своими новыми впечатлениями от людей, города и университета Саша отвечал односложно и ни о чем не спрашивал. Мол, ему достаточно и того, что я в бложике пишу. Хорошо, Саша, думала я. И плакала. Потому что кому-то парни звонили каждый день, и кто-то в трубку им шептал, мол, «я тебя тоже».
В один из ставших привычными дней в университете я подошла поболтать с испанцем. Тот был явно очень умным, поэтому мне с ним было интересно. Но общих пар у нас с ним не было, поэтому разговоры были короткими и неловкими. В тот день ему понравились мои сережки с журавликами. И когда мы попрощались, он окликнул меня, и я увидела, что он бежит за мной по лестнице. «Ты свободна на выходных?» — спросил он. «Нет, извини,» — сказала я. Потому что правда была занята. В тот же день я нашла у себя в почтовом ящике журавлика из бумаги. На следующий день у меня на футоне лежали цветы и письмо, где Алекс (Алехандро, однако, совпадение, а?) писал, что с самого первого дня влюблен в меня.
Я сказала ему, что неделю назад рассталась со своим парнем, поэтому не хочу отношений. Он сказал, что хочет отношений, поэтому готов ждать, пока я разберусь в себе. Технически это было первое предательство с моей стороны. Фразу «давай расстанемся» я сказала Саше через неделю после того, когда я уже перестала надеяться, что получу с его стороны какое-то внимание. Саша сказал: «как хочешь». Я для себя решила, что хочу поддаться тому, что дает мне судьба.
Тем более, что все происходило с Алексом невероятно красиво. Это были неожиданные сады, небоскребы, рандомные пикники, танцы под дождем, цветующая сакура, фонари, бесчисленные закаты, мороженое, бег по холодной воде, аттракционы, красивые объятия. Дальше — нет. Страстный испанец по определению, Алекс хотел всего и сразу. Но поцеловались мы только через месяц. После первого поцелуя с ним (который, кстати, тоже был потрясный и нереальный и как в кино) я думала, что меня стошнит — настолько сильным в моем сознании было чувство предательства. Я час не могла говорить и двигаться, чем очень напугала Алекса. Нет, ну представьте, парень месяц ждал — и тут вот никакого счастья и радости от полученного. В моей голове был Саша. И мне было очень плохо.
Через полтора месяца я неожиданно поняла, что с Алексом вместе у нас быть ничего не может. Мне казалось, что я развратная и отвратительная, мне были противны любые моменты близости с ним. Я была уверена, что это не тот человек, с которым я хочу провести свою жизнь, мне хотелось сбежать куда-нибудь и спрятаться. Хотя тот вел себя как идеальный мужчина — он говорил, что готов переехать в Россию или забрать меня в Испанию, говорил, что хочет жениться. Уже начал делать визу на лето в Россию. К тому же, он поступился своей дикой страстью и пообещал что не сделает ничего такого, что я не хочу. Да, я не хотела спать с ним. И он был согласен на это. И все казалось бы, складывалось идеально. Но при разговорах о визе и лете вместе я спасовала.
Я говорила ему, что не люблю его. Это было правдой. никогда в моих принципах не было пункта «встречаться с парнем, которого не любишь». Сашу я любила. Алекса нет. бабский идиотизм или личные предрасположенности не к тому, что нужно? не знаю. Но Алекса это не волновало. «Может, я смогу это изменить», — говорил он. И встречи становились ещё ненамеренно красивее, письма его становились все проникновеннее, доверяла я ему все больше. Мы провели выходные на побережье океана, и это было прекрасно. И он был близок к тому, чего хотел, и я была близка к тому, чтоб ему это позволить, но мои принципы взяли верх. так и не полюбила.
Расстались мы с кучей слез в полном неведении, увидимся ли снова. Я не могу сказать, что я чрезвычайно по нему скучаю. Мне стало легче, потому что не висит надо мной этот диссонанс и давление от того, что он так меня любит. За то время, что мы с ним были вместе, я поверила в себя, поняла, что заслуживаю большего, увидела, как это МОЖЕТ быть.
По приезду получила посылку от Саши, с которым общались время от времени по-дружески, если это возможно. В посылке кольцо. На вопрос «как это понимать» получила «разберись в себе, потом дашь ответ.»
С каждым днем глупый червячок сомнения все убедительней намекает мне на то, что мы с Сашей можем быть счастливы. Даже с учетом того, что он знает про мою испанскую страсть. Но мне сейчас страшно что-то решать. Я не хочу позволять себе погружаться в надуманные чувства и привязанности. Я хочу, чтоб мне было спокойно.
Разбираться в себе я не хочу.
