чтобы сегодня, здесь, в 23.16, дома

после странного дня

передав странному рыжеволосому парню со светлым лицом подарок от подруги

поскользив по размякшему снегу и ледяным лужам в весенних ботинках

понять,

что все прошло

и отпустило. как анестезию.

а знаете, мне стало плохо сегодня. на голодный желудок мне вкололи эту инъекцию, и я впервые в жизни почувствовала, как это — терять сознание. помутнело в глазах, в голове шум, потряхивало все тело. «мне что-то нехорошо», — успела пробормотать я, и следующее, что было — свежий воздух из окна и запах нашатыря.

и как-то с этой анестезией отпустило и его.

как хочется верить, что окончательно.

спасибо, апрель, спасибо за это.

 с отошедшим от анестезии зуба, тупо ноющего и отдающегося чем-то более серьезным внутри, из родной квартиры дома где-то на краю света,

я отпустила

его звали Март. он появился неожиданно и ожидаемо, так, как всегда появляются люди, которых давно и очень сильно ждешь.

он вел наше собрание, все что-то кричали, возмущались настоящим, сетовали на прошлое, сомневались насчет будущего. он сосредоточенно смотрел в одну точку на стене. едва подрагивали уголки губ. Март взял ручку и пододвинул к себе шестигранный графин. в каждой грани отражалось невесть откуда появившееся в этом отвыкшем от красок городе солнце, разбиваясь на все цвета спектра. март едва слышно несколько раз ударил по стеклу. толпа затихла.

с каждым ударом в городе открывалась одна река. 

он медленно обвел взглядом толпу, и его глаза остановились на мне. я чувствовала это, хотя сидела в самом углу и что-то чирикала в блокноте. заседающие продолжали обсуждать что-то, уже более толково и размеренно. а я не помнила, что на повестке дня, и он знал это. я не слушала, о чем говорили. я слушала, как в городе начинают жить реки. и он знал это. он тоже слушал их. 

на мой блокнот упала записка. март искренне делал вид, что он глубоко погружен в дискуссию. но приподнятые уголки губ подсказывали, что он блефует. и записка от него. в ней — всего одно слово:«падаем?». весьма странно. но какая разница, что пишет Март, если день такой долгий, а собрание такое бестолковое. я перехватила его взгляд и кивнула. он закашлялся и пошел к выходу, проходя мимо, взял меня за руку и повел за собой. никто не заметил его отсутствия.

Март открыл дверь, и я почти уже сделала шаг в коридор, но оступилась. под ногами был обрыв. дверь захлопнулась сзади и исчезла. мы стояли на краю крыши многоэтажки, кругом были дома, неожиданно окрашенные в яркие цвета. «почему обычно они кажутся такими тусклыми?» — «немного магии, и все меняется. » — «ты волшебник?» — «нет. я председатель собрания сегодня.» — «а обычно?» — «обычно меня нет.». Март лег на крышу, свесив ноги вниз. «ложись. ещё немного домашней магии, и ты научишься падать правильно». я послушно легла. он взял меня за руку. «готова?» — «знать бы к чему..» — «ты никогда не узнаешь, если не будешь готова.» — «тогда готова.»

мы стояли с ним рядом в прокуренном ирреальном воздухе ночного клуба. он ухмыльнулся, глядя на мое недоумевающее лицо. «оставь только слух. отключи все остальное. просто слушай». я закрыла глаза и постаралась ничего не чувствовать. гитарные переборы, аккордеон. терпкий голос, откуда-то из глубины. реки. вода. шум. движение. дождь. первый дождь. я не знаю, сколько длилось это забытье, может, несколько минут, а может целую жизнь. мне казалось, что я распадаюсь на молекулы, на атомы, на звездную пыль, хотя я и не знаю, как она может выглядеть. звездная пыль, из небытия в небытие, сущность без сути, основа без основы. я была нигде и везде одновременно, казалось, что меня не было вовсе, казалось, что я обняла собой все. в этом была вечность, в этом было мгновенье. 

вернулась я глубоким и шумным вдохом на той же крыше. стояла ночь, небо было усеяно звездами. одежда была мокрой, на глазах были слезы. или капли дождя. не знаю. я  не могла успокоить дыхание, как после долгого бега.  «что это было?» — «продолжай слушать». мы лежали на крыше, взявшись за руки, и смотрели на звезды. я слышала их. я чувствовала их. казалось, теперь они были во мне.

мы дождались рассвета, и Март поднялся на ноги, встряхнув курчавыми волосами. «теперь падаем. » — «куда?» — «просто падаем.» — «но ведь тут не меньше двенадцати этажей.» — «а там — не меньше двенадцати тысяч световых лет. падаем.» он взял меня за руку и подошел ближе к краю. 

в последний момент я отпустила его руку. и поняла, что все ещё сижу на бестолковом собрании.

его звали Март. мы не нашли его тела, хотя у всех на несколько секунд зашлось сердце и остановилось дыхание, когда раздался звук битого стекла. он вышел в окно, когда звучала песня, заставляющая жить.

он умел падать вверх. он хотел научить меня. я боялась.

теперь учусь сама. не получается.

«сегодня место поэта пусто» — сказал один умный человек. 

"И однажды какой-то дурак придумал, 

Что добром можно победить ненависть и ложь,
Придумал, чудеса да и только,
Что улыбкой или теплым объятием 
Можно спасти нас с тобой.

Я видел его вчера.
Его топтали тысячи грязных подошв,
Идущих куда-то в центр

По мостовой." — написал Дима Птицами из Днепропетровска.

он не называет себя поэтом. свои стихи, сравнивая с другими, он называет унылым говном. и не напрашивается на похвалу или благодарность. все, о чем он просит на вечерах, слушать внимательно. и тогда начинается волшебство.

у меня все началось с нескольких его записей, которые я крутила в плеере все время поездки в Ханты. два года слушала его. внимательно. в октябре, благодаря своему переезду, получила возможность прийти на его вечер.

«ну что, увидела своего героя?» — спросила девушка, с которой мы вместе пришли. героя? какого героя? Птицами?.. так это и есть он, этот парень, который в стихах пробирает до мурашек, а сейчас вот стоит  среди толпы ребят и о чем-то с ними болтает? так просто?

современный поэт. серые джинсы, мягкая рубашка, прищуренные темные глаза, по-детски искренняя улыбка. 

в нем нет ничего особенного. он матерится, шутит, бесится на глупые вопросы. никогда не рассказывает, почему он Птицами. не рассказывает, почему поссорился с Никитой Стихами, хотя мне до этого и дела нет. единственное, что меня забавляет — это форма творительного падежа у них обоих в псевдониме. 

все стихи, созданные когда-либо, так или иначе — о любви. и пишутся от любви и ради любви. но любовная лирика Птицами — то, над чем он сам подтрунивает больше всего. потому что это не единственное. потому что для него большее — серьезно. война, дружба. детство. родина. неплохой арсенал тем, как думаете. и поэтому он так яростно закрывает лицо листами, испещренными мелким шрифтом строчек, когда сбивается в симоновском «умер друг у меня». ребята аплодируют, поддерживают. но он не улыбается. и не перечитывает. подвел.

«на чем-то вроде костров каких-нибудь ни за что не ошибешься», — равнодушно говорит он и читает «костры», читает «китов», читает «твои-мои слезы», предварительно поплевавшись на них. конечно, любимы слушателями. может, потому что близки почти каждому. может, потому что легче, чем то, к чему он стремится. но прочитаны каждый раз, как первый. или как последний. не знаю. но почему-то вижу, как появляется что-то теплое в глазах людей после этих запавших так давно в сердце и осевших в нем  строчек.   

я не спрашиваю его ни о чем, хотя кто-то задает вопросы. он стоит вот, прямо передо мной. шутит, смеется. за сценой его друзья, с которыми он проведет три дня в Питере. но мне приятно чувствовать эту огромную пропасть между нами. пропасть в двадцать сантиметров сцены. пропасть в статусах «голос» и «слух». пропасть в именах «поэт» и «читатель». и я благодарна ему за это. 

наконец получила книгу с автографом. так и не смогла разобрать его почерк, ну да ладно, у меня есть красивый с прошлого раза. обнимаемся. и это тепло дороже, чем фотографии, автографы. 

"Я просто хотел раздать себя всем. Вышло"

Дима, спасибо. за тепло. 

спасибо за то, что сегодня место поэта не пусто. 

ситуация. 

в гипотетическом городе х есть вы и есть ещё один человек. лучшие юные годы вы общались в сети, общались в реале, ибо вместе учились в музыкальной школе. он вам нравился как человек, как друг. «хороший парень», — рассказывали вы о нем маме, и та соглашалась. вместе смеялись на концертах между выступлениями, вместе мечтали. он немного старше, поэтому кажется умнее и тем самым сильнее притягивает. 

музыкалка заканчивается, парень выпускается. вы как-то пишете ему: «вот представь, музыкалка закончится — и мы вообще больше никогда не встретимся». — «да ладно тебе, в одном городе все-таки живем», — отвечает он, и вы улыбаетесь. 

но не встречаетесь больше. он меняет страницу, потом удаляет вас. и все. просто все. и время как-то стирает ваши общие воспоминания. один раз ты видишь его на улице, он разговаривает по телефону и не замечает тебя. «да, мам, сдал, написал вроде нормально» — егэ по биологии сдавал, думаешь ты. значит, все же поступит на хирурга, как мечтал. вечером того же дня ты идешь из художки, руки заняты ворохом твоих рисунков. он идет с девушкой и не узнает тебя. 

в следующем году в январе ты видишь его с другой девушкой в кафе. он изменился, но голос все тот же. они увлечены разговором. вы с приятельницей, которая его тоже знает, делаете вид, что не заметили их. неловко же мешать свиданию, правда? хотя тебя подрывает подойти и поздороваться. но помнит ли он тебя вообще?

время стирает все. ты уже абсолютно не вспоминаешь о нем, в конце концов, так ведь и бывает — дружба проходит, люди уходят. и тут вдруг. приходит сообщение. «я не помню откуда, но я тебя знаю». 

я не люблю, когда возвращаются люди. не люблю. не люблю вспоминать, что меня с ними когда-то что-то  связывало. время, время! слишком много оно меняет. 

что можно ответить человеку, с которым сто лет не общался, на извечный вопрос «как дела?»?  как могут быть дела? какая разница, как  у меня дела спустя столько времени? вкратце описываю свои перемены, потому что знаю, что детали не имеют для него значения, да и мне не очень-то хочется делиться этим с чужим человеком. он бросил университет, ищет работу. безуспешно. 

поправляет меня, когда называю его по имени. теперь не Ваня. но я-то помню его Ваней, с этим ничего не поделать. поправляет меня, когда называю немецкий немецким, а не германским. хочет показаться умным? зачем? я же даже не пытаюсь спорить. назови немецкий хоть бургундским, он все равно останется немецким. назови Ваню Ионом, а в моей памяти он все равно останется Ваней. 

не люблю, когда произошло так много, а говорить об этом не хочется. поэтому доходит до ничего не значащих мелочей. 

«странно все это» — «ничего не понял. » — «я вот тоже». 

я знаю, что больше он не напишет. знаю, что мы вряд ли пересечемся в городе х или в сети. это неприятно и грустно. но это к лучшему, по-моему. не люблю, когда так. 

Представьте, что в гипотетическом городе х вы потеряли человека. хотели бы вы, чтоб он вернулся, если вас с ним уже ничего, даже общее прошлое, не связывает?

сегодня ко мне приехала моя двоюродная сестра.

и конечно, первый день в Питере — ознакомительный.

дошли до Казанского собора. было забавно представлять, каково это ей — видеть это здание впервые. у меня это было по-другому, я вышла из метро, посмотрела и… влюбилась. мне хотелось остаться возле дома Зингера и просто смотреть на Казанский. резко выпадающий из общего равномерного порядка домов, улиц и перекрестков. а она впервые увидела его сзади, мы долго шли по моему Грибоедовскому каналу и Казанский обошли справа. каким было это первое впечатление? вдруг  я все испортила тем, что мы прошлись пешком, а не поехали на метро? вдруг это впечатление у нее неверное? я боялась, что она не влюбится.

она влюбилась. мы попали на окончание службы, она подошла к иконе, мы побродили ещё немного. надо было много успеть, поэтому пошли к выходу. за дверями она дотронулась до одной из колонн и сказала: «вот бы просто чувствовать его, стоять здесь и чувствовать». она очень хорошая, моя сестра. она понимает. она влюбилась.

потом мы пробежались по центральному книжному, ну конечно, как не упомянуть про то, что под крышей этого самого здания обитает владыка умов молодежи Паша Дуров. мне об этом говорил каждый новый знакомый, если мы вместе проходили мимо Дома Зингера.

пошли дальше по каналу. конечно, Спас-на-Крови. удивительный, потрясающий. зашли внутрь. долго разглядывали мозаики. по пути пристраивались к экскурсиям и слушали обрывки фраз. наконец почувствовала строгость и правильность композиции, пятикупольный храм. раньше несмотря на всю красоту и изящность он казался мне неустойчивым, красивым в своей неуверенности и разнообразии цветов, форм. теперь почувствовала каркас. пятикупольный, почему я раньше этого не замечала?

свернули в корпус Бенуа. отсюда я ещё не заходила. День студента, бесплатный вход. обошли весь Русский музей. дольше всего стояли у двадцатого века, кто бы помнил, как называется та картина… Пространство, ритм, люди. долго искали и пространство, и ритм, и людей. нашли. все равно не понять. не умею, не люблю. куда дольше стояли у «торжественного заседания» Репина. смотрели эскизы. а ещё я чуть не расплакалась у «Возле школы». подумала о том, что никогда у русских живописцев нет такой легкой и праздничной радости.  и как бы ни были веселы некоторые чисто русские мотивы, всегда они сопряжены с легкой тенью боли. и ещё подумала, что никто, никакой иностранный знаток живописи никогда этого не почувствует. это только наше. глубокое, сокровенное.

неплохо бы изучить Русский музей получше. 

уставшие, дошли до Пирогового дворика. в подарок дали пирог с капустой. день студентов, ну. успела занять любимое место у окна на помосте, откуда видно тот же Казанский. и подумала я о том, что не надоест открывать этот город. и каждый раз буду удивляться, выходя из метро на Невском. 

вечером дошли до Никольского морского собора. зимний, у меня в голове он твердо зимний, ничей больше. голубой, золото, белый. смотрела на службу её глазами. поняла, как я счастлива, что живу здесь. поняла, что слишком мало возможностей использую. 

впереди четыре дня, таких же живых. как же хочется больше узнать и понять. как страшно ничего не успеть.

я сдала свой злополучный иняз на отлично.

я снова на коне, мой ответ посчитали одним из лучших на курсе. вуп вуп.

но не буду загадывать на будущее, кто его знает, что дальше.

пока я освобождаюсь. от не тех людей, от не тех вещей. безуспешно пытаюсь вести дневник. безуспешно пытаюсь смотреть по фильму в день. знаю, что ближайшие пять дней я проведу в бесцельных, но весьма интересных шатаниях по Питеру, ибо впервые буду показывать этот город как человек, проживший в нем пять месяцев (кстати, ровно пять!). 

а ещё

хочу устроить традицию — встречать свой др или лето (что в принципе очень близко), не засыпая всю ночь. дико хочу всю ночь просто бродить по городу с термосом в рюкзаке и хорошей музыкой в наушниках. и встречать рассвет. каждый год, где бы ни находилась. такая вот мысль взбрела в голову и не отпускает. не забыть бы до лета. 

строю небольшие планы, ставлю небольшие цели.

вот. всем привет.

через три дня экзамен. при мысли об этом я начинаю биться в конвульсиях.

но при этом готовиться — пф!

нет, я буду разрывать все связи с теми, кто меня использует.

я буду убираться в комнате

я буду разбирать и пробовать консервации из банок, которыми меня нагрузили родственники.

кстати. варенье из винограда с яблоками загуляло. и я не знаю, то ли компот сварить, то ли варенье переварить, то ли оставить пьяную банку в качестве успокоительного на случай чего.

ну да это я так. 

цель следующая! меньше жрать> больше готовить самой> меньше тратить!

отныне и по крайней мере до начала февраля (ну давай же, сила воли, вытерпи хоть чуточку)

заходить вконтакт не дольше чем на два часа в день.

ага, это вам кажется, что все это не так сурово. для меня, поглощенного пучиной празднословия и убийства времени за перелистыванием страниц незнакомых людей это ещё какая пытка. 

и не надо вот оправданий типа «я только музыку послушать», музыка есть на других ресурсах

и не надо вот оправданий типа «а вдруг ребята напишут и что-то срочное». у тебя есть два часа в день, вот и дели их с умом.

если сильно захочется — ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ НЕОБРАЗОВАННОЙ И НИ НА МИЛИМЕТР  НЕ ПРОДВИНЕШЬСЯ В СВОЕМ РАЗВИТИИ, ЕСЛИ БУДЕШЬ ТРАТИТЬ ВРЕМЯ НА НЕПОНЯТНО ЧТО, А ВРЕМЕНИ У ТЕБЯ НЕ ТАК И МНОГО! ТЕБЕ 18 РАЗ В ЖИЗНИ, А ТЫ ТОРЧИШЬ ВКОНТАКТЕ ЛУЧШЕЕ ВРЕМЯ СВОЕЙ ЖИЗНИ, БЕЗВОЛЬНОЕ ТЫ СУЩЕСТВО, ИДИ ЛУЧШЕ КНИЖКУ ПОЧИТАЙ.

долго не писала.

жизнь в буквальном смысле несется на меня безумным потоком, я не успеваю её понять, поэтому все яркое стало смазываться в одно грязного цвета пятно. я не успеваю отделить слои друг от друга, они накладываются и перемешиваются. многое важное отходит на второй план. 

естественно, суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано. ну хоть так, порывами, может хоть на немножко мне хватит мотивации попробовать все изменить с начала нового года, нового семестра.  

торжественно обещаю, что не буду ныть в блоге — это все пустая трата слов и сердца. 

лучше пусть он будет мотивирующим. для себя. не для чужих глаз. хочу, чтоб было по-другому.

для начала — первая цель: за оставшиеся дни подготовиться качественно к экзамену и сдать его не ниже четверки. у всех, кто сдал — тройки. судя по результатам фонзачета, оценивать будут строго. но я же не глупая, просто надо чуть-чуть поднапрячься. я смогу. осторожно, без паники преодолею этот день х настолько хорошо, насколько мне будет нужно, чтоб не  было чувства «могла, но не дотянула». дотяну.